Духовный прогресс должен происходить естественно, а не насильно, ― как рост дерева, но не как безумная борьба посредственных художников за известность.
Вспомните, за сколько дел вы берётесь с надеждой отдохнуть после того, как закончите их. «Вот только куплю этот спортивный автомобиль, ― думаете вы, ― или этот красивый микроавтобус для всей семьи. Уж тогда-то я смогу расслабиться и действительно наслаждаться жизнью».
Или вы можете думать: «Как только я получу этот новый дом с затенённой верандой и большой хозяйской спальней; солнечной столовой, где нам больше не придётся есть на кухне с огурцами; с гостиной, в которую спускаются по ступенькам, ― ах, тогда я обрету покой и смогу, наконец-то, наслаждаться жизнью!»
Таким образом, у вас вырабатывается привычка приобретать всё больше и больше вещей, искать всё новые и новые способы лучше отдыхать и более полно наслаждаться жизнью после обретения или после достижения чего-то. Но ирония заключается в том, что в самом этом поиске вы вообще теряете способность успокаиваться. Поэтому вы так никогда и не сможете действительно насладиться жизнью. Испытывая всё больше и больше стресса в этой погоне, вы утрачиваете способность расслабляться даже после того, как «добиваетесь».
Важное жизненное правило гласит: будьте терпеливы. Правило это имеет двойное значение для медитации, ибо хотя общее осуждение нетерпения даёт надежду обрести в медитации внутренний покой, но надежда эта исчезает, если к самой медитации прилагаются установки, развитые в нашей бесконечной погоне. В поисках Бога нужно быть бегуном на длинные дистанции, а не спринтером. Сегодняшние медитативные усилия придётся возобновить завтра, а потом послезавтра и после послезавтра, и в дальнейшем продолжать их столько, сколько потребуется для достижения сознания Вечного «Здесь и Сейчас».
Парамхансу Йогананду как-то спросили: «Есть ли у духовного Пути конец?» ― «Конца нет», ― ответил он. «Вы будете идти, пока не достигнете бесконечности».
Ваш подход к медитации не должен быть ориентирован на достижение, иначе вы закончите умственным перенапряжением. Йогананда, заметив моё нетерпение, однажды сказал: «Принцип карма-йоги приложим и к практике медитации. Медитируй так, чтобы угодить Богу, а не ради плодов своей медитации. Сначала лучше акцентировать внимание на расслаблении».
Он, конечно же, имел в виду вот что: не желайте плодов, которые достанутся вашему эго. Ибо именно эго, а не душа подвержено нетерпению. Терпение ― кратчайший путь к Богу, так как оно развивает сознание души.
Чем больше вы будете стремиться к покою по окончанию дела, а не в процессе его выполнения, тем более беспокойным станете. Покой не ждёт вас за следующим холмом и не является чем-то, что вы строите, как здание. Он должен быть частью самого творческого процесса.
Научитесь быть спокойными даже в разгар деятельности, и вы сможете лучше расслабиться, когда сядете медитировать. Как выразился Парамханса Йогананда: «Будьте спокойно активными и активно спокойными».
Необходимость очистить подсознание
Величайшее препятствие духовному прогрессу составляет тот широчайший сегмент ума, который в значительной степени обусловливает наше понимание жизни, причём о процессе такого ограничения мы даже не подозреваем.
Взгляды на жизнь и собственные свершения определяются не только нашими сознательными решениями. В подсознании простираются огромные «угодья», которые необходимо «вспахивать и культивировать», или, выражаясь не столь фигурально, ― очищать и облагораживать, чтобы встречные течения не замечаемых желаний и привязанностей не мешали нашим достойным начинаниям.
С подсознанием нельзя обращаться грубо. С ним нужно работать терпеливо, аккуратно и осторожно перенаправляя его энергии. В конце главы я расскажу, как это делается.
Говоря о подсознании, неправильно называть его (как это часто делают) «несознательным». Ничего несознательного в нём нет. На самом деле, ничего несознательного нет ни в чём. Даже камень нельзя назвать полностью несознательным. Есть лишь тот аспект сознания, динамичность которого мы не стремимся постичь своим умом. В государстве этот аспект можно ассоциировать с той частью общества, которую аристократы чванливо называют «чернью». Это «необрабатываемый» осадок из мыслей, действий, воспоминаний, который мы всегда носим в себе, почти не замечая. Однако он оказывает значительное влияние на сознательное мышление, когда порой человек не понимает, что его решения в действительности определяются вовсе не свободной волей.
Часто повторяемые мысли и действия выстраивают в подсознании шаблоны привычек ― как положительных, так и отрицательных. Положительные привычки освобождают сознательный ум для концентрации на чём-то ином, может быть, на наиболее важном.
Выработав, скажем, подсознательную привычку завязывать шнурки определённым образом, мы делаем это автоматически, непринуждённо беседуя или размышляя над своими планами на день. Если бы завязывать шнурки приходилось каждый раз со всей тщательностью и вниманием ребёнка, который только учится этому, то пришлось бы сконцентрировать все свои мысли на этом немудрёном занятии. Привычка ― это важный трудосберегающий механизм разума. Без неё была бы весьма ограничена наша свобода заниматься очень многими вещами.
Но привычка ― это также беззаботный и неразборчивый слуга. Если наши действия достаточно часто будут неправильными, то подсознание станет вновь и вновь побуждать нас к повторению этих действий, а мы даже не сможем осознать силы такого воздействия.
Есть несколько способов подчинить весь этот внутренний «персонал» (наши подсознательные мысли и привычки).
Один из способов ― удостовериться, что мы даём «персоналу» только полезные команды, совершая полезные действия и поддерживая возвышающие мысли.
Другой способ ― лишить подсознание негативных импульсов, избавившись, наконец, от дурных мыслей и действий.
Ещё один способ заключается в благотворном направлении саморазрушающих импульсов в противоположное русло. Испытывая, например, импульс жадности, мы можем получить желаемое так же, как делали это всегда, но полученное отдать другим.
Если же наши порочные привычки укоренились настолько, что им трудно противиться, то можно противостоять им, по крайней мере, ментально, тем самым оставляя эти привычки без энергии. Лишая их «пищи», следует посылать мощную энергию на создание или укрепление привычек положительных.
Лучше всего изменять подсознание сверху, то есть с уровня сверхсознания, ибо мыслящий разум ― ненадёжный солдат в этой Войне за Независимость Души. Как раз тогда, когда вы более всего нуждаетесь в нём, он оказывается «в самоволке» — «отсутствует без разрешения» — и, возможно, прохлаждается в одном из местных баров. Сознательные решения подпорчены влияниями, о которых мыслящий разум даже не подозревает. Мы говорим, что вольны делать то, что нам нравится, но что заставляет нас любить делать то, что мы делаем? Причина не в том, что этим вещам присуща привлекательность. Симпатии и антипатии субъективны. Они поднимаются на сознательный уровень из подсознания и привязывают нас к мирским иллюзиям, даём ли мы на то своё осознанное согласие или нет. Простое интеллектуальное признание недостатков или признание того, что логическое обоснование чего-то было вдохновлено подсознанием, не гарантирует нашей готовности избавиться от этого.
Важный фактор эффективной медитации ― умиротворённое сердце. Но одно лишь утверждение о состоянии покоя подобно утверждению о полноте дырявого подойника. Необходимы практические шаги для достижения покоя. Прежде всего, нужно избавиться от «дыр в ведре». В противном случае вы можете без конца «доить корову», но все усилия, в лучшем случае, будут полезны вам лишь временно.
Первые два этапа: десять «заповедей» йоги
Учение йоги содержит десять установок для медитирующих: пять запрещающих и пять предписывающих ― «нельзя» и «следует» духовного Пути. Значение их в том, что они предотвращают «утечку» нашей энергии. Сначала с их помощью устраняются «дыры в подойнике», а затем они помогают нам собирать «молоко» внутреннего успокоения.
Число установок невольно заставляет сравнить их с десятью заповедями Моисея. Между ними, однако, есть разница. Ямы и ниямы[1] ― это не столько заповеди, сколько рекомендации. Они не столько делают акцент на страданиях, которые принесёт вам их несоблюдение, сколько раскрывают ту пользу, которую вы получите от их выполнения. Они указывают направления духовного развития. Совершенствуясь духовно, практиковать их можно бесконечно.
Первая яма: ахимса
Перечислим сначала все «нельзя». Чтобы наполнить «ведро», нужно сначала заделать в нём дыры. Эти пять установок сгруппированы в категорию «яма» (управление, контроль). Казалось бы, странно, что этим принципам предпослано негативное определение. Объясняется же это тем, что они утверждаются как добродетели, когда удаляются противоположные им, или негативные, качества. Подобным же образом, каждое правило ямы способствует расцвету внутренних добродетелей. Образно выражаясь, каждая яма смывает грязь, покрывающую истинное золото нашей сущности. После удаления негативных тенденций остаётся ясная реальность души.
Первое правило ямы популяризовал Махатма Ганди.[2] Это ахимса ― ненасилие, непричинение вреда. Наличие отрицательной приставки «а-» (т.е. «не-», ибо слово «химса» можно перевести как «вред, ущерб») объясняется тем, что как только из сердца изгоняется склонность притеснять или так или иначе обижать других (в том числе и стремясь к личной выгоде за их счёт), то как естественное качество души сама собой проявляется благожелательность.
Желание как-либо обидеть другое живое существо ― даже нанести вред окружающей среде, ибо она тоже в той или иной степени живая и обладает сознанием, ― отчуждает нас от реальности души и укрепляет иллюзию эго.
Всё, что отделяет нас в сознании от безграничности всей жизни, равнозначно отрицанию того единства, к которому мы должны стремиться в медитации.
Во всех правилах ямы и ниямы важны не наши внешние дела, а внутренние установки души. Скажем, невозможно жить в этом мире относительностей, будучи абсолютно «безвредным». Какой-то вред неизбежно причиняется уже самим нашим существованием. Каждый наш вдох и выдох убивает мириады бактерий. Каждый автомобильный выхлоп непредумышленно приносит смерть бесчисленным насекомым. Выходя на улицу, едва ли можно не раздавить несколько муравьёв. Сама Природа утверждает сохранение одной жизни за счёт другой. Даже плоды, которые мы едим, ― это формы жизни. Само естество тигра велит ему убивать: так можно ли его способ поддержания жизни назвать греховным? Убийство ― грех для человека и, прежде всего, потому, что лишение жизни другого человека опускает нас на нижний уровень эволюции. Убийство противоположно утверждению жизни. Это утверждение смерти.[3] Однако следует сказать, что, с более широкой точки зрения, смерть в конечном итоге приходит к каждому из нас. Поэтому сама по себе она не может быть злом.
Бывают ситуации, сказано в Бхагавадгите, когда необходимо причинить меньший вред, чтобы предотвратить больший, и уклонение от подобного долга само по себе является актом насилия. Так, иногда необходимо сражаться, ― например, в оборонительной войне. Опять же, согласно закону кармы, более развитые виды должны быть защищены от менее развитых, даже если защита и предполагает убийство. В случае справедливой войны требуется не защита высших видов от низших, а защита высшей цели от низших мотивов ― мирным людям, например, необходимо обороняться от намерения агрессора уничтожать.
В любом случае, основное правило ахимсы, избавляющее её от неопределённости относительности, заключается в том, чтобы духовный искатель всегда придерживался ненасильственного отношения.
Если мы не желаем зла ни одному живому существу, даже когда необходимо убить его, нас наполняет сознание спокойного принятия других и самой жизни, независимо от того, как поступают по отношению к нам. При этом появляется благожелательность, а в результате мы встречаем и соответствующее отношение к себе со стороны других. Когда мы совершенствуем качество ненасилия, то в нашем присутствии исчезает и враждебность окружающих.
Для медитации ненасилие имеет и ещё одну полезную сторону. Желание навредить создаёт внутреннее напряжение, конфликтующее с умиротворённостью, которую мы стремимся развить в медитации.
Вторая яма: правдивость
Следующим моральным принципом «нельзя» является «воздержание от неправды», нелживость, или правдивость.[4] И вновь возникает вопрос, почему эта установка начинается с отрицания? Почему нельзя просто сказать: «Будьте правдивы»? Дело в том, что правдивость становится для нас естественным духовным побуждением, как только преодолевается желание искажать истину.
Это качество тоже несёт в себе как тонкий, так и грубый аспекты. Ибо «факт» и «истина» не всегда синонимы. Можно абсолютно правдиво излагать факты, но это не будет иметь никакого отношения к более высоким истинам. Скажем, лёжа в больнице, человек может выглядеть больным именно настолько, насколько он себя таковым ощущает, но, если вы скажете ему: «Ты ужасно выглядишь!» ― ваши слова могут серьёзно ухудшить его состояние. Напротив, если, представляя его в добром здравии, вы с глубоким убеждением скажете: «Ты замечательно выглядишь!» ― то можете ободрить и даже исцелить его.
Вот на чём основана практика нелживости. Имейте в виду, что истина всегда благотворна, тогда как констатация факта может как принести добро, так и навредить. Если какие-то слова могут причинить вред, их нельзя считать истиной в высшем смысле. Если невозможно говорить искренно, не рискуя навредить, то лучше вообще промолчать. (Вот одна из возможных причин того, почему некоторые индийские аскеты практикуют постоянную мауну [молчание]!)
Нелживость, или правдивость, ― важная практика и для медитации. Ум, находящийся под влиянием исходящих из подсознания настроев, легко склоняется к самообману. Одно из препятствий для плодотворной медитации составляют галлюцинации. Они бывают не только зрительными, но способны принимать и иные обманчивые формы, например, «интуитивного» руководства. Поскольку они исходят из подсознания, то тянут ум вниз, прочь от сверхсознания.
Подсознательный мир пассивных удовольствий обладает определенной привлекательностью. Очень легко увязнуть в нём вместо того, чтобы на крыльях силы воли подниматься в возвышенные сферы экстаза. Об опасности подсознательного самообмана предупреждает эзотерическая литература всех религий.
Как же распознать галлюцинацию? Проверяя свой опыт в «холодном свете дня». Прежде всего, истинный сверхсознательный опыт сопровождается интенсивным внутренним осознанием и, кроме того, приносит благотворные и долговременные результаты. Эмоция тоже может быть интенсивной, но интенсивность сверхсознательного переживания будет ещё и спокойной.
В сверхсознательном опыте не бывает ничего тусклого и туманного. Если вы видите свет, он будет ясным, а не мутным или нечётким. Всякое вдохновение порождает чёткость мышления, а не неопределённость и путаницу. По тем вопросам, в которых у вас прежде не было ясности, этот опыт даст вам чёткое озарение и понимание, а нередко такая ясность получает и внешнее подтверждение.
Совершенная правдивость до такой степени развивает ментальные силы, что простое слово становится причиной объективных событий. Достаточно лишь сказать о чём-то, чтобы это произошло на самом деле.
В связи с этим становится крайне важным, чтобы каждое наше слово было позитивным и доброжелательным, хотя бы в намерениях. (Невозможно предугадать чужую реакцию.) Ибо негативные или недоброжелательные мысли способны причинять вред.
Третья яма: нестяжательство[5]
Ещё одна яма ― «нестяжательство».[6] В действительности «стяжательство», обозначающее желание мирских обретений (как правило, денег или чего-либо измеряемого ими), это не совсем точное слово. Яма нестяжательства подразумевает нечто гораздо более глубокое.
Искатель духовной истины должен отказаться от стремления обретать что бы то ни было незаслуженно. Суть в том, что если кто-то не заслуживает чего-то, то не следует и переживать из-за того, что он этого не получит. Даже если ему придётся напряжённо трудиться ради получения каких-то благ, не следует беспокоиться о результатах, всецело полагаясь на волю Божью. «Пусть приходит то, что приходит само», ― вот девиз. Таков «рецепт» умственного покоя даже во время интенсивной активности.
Мы не часто получаем что-либо, не прикладывая к тому никаких усилий. Поэтому установка нестяжательства заключается не в прекращении усилий, а в том, чтобы, даже прилагая значительные усилия, не привязываться к результатам.
Секрет внутреннего покоя заключается в отказе от желаний. Во время медитации желание чего-либо внешнего для себя выводит ум из истинного внутреннего высшего «Я» вовне, а любое желание, влекущее ум вовне, препятствует достижению успеха в медитации.
Во время медитации скажите себе, что вам ничего не нужно: вы самодостаточны. Внутренне вы совершенно спокойны. Повторяйте про себя: «Я ничем не владею ― я свободен! Я никем не владею ― я свободен! Я вечно совершенен, вечно свободен в самом себе!»
Качество не присвоения чужого, развитое до совершенства, вырабатывает тонкий магнетизм, позволяющий его обладателю без усилий привлекать то, что ему действительно нужно. Поэтому такой человек никогда не беспокоится, что не получит необходимое, что бы это ни было. Он обязательно получит то, в чём нуждается.
Четвёртая яма: неприятие
Естественным следствием ямы «нестяжательства» является «неприятие». Некоторые авторитеты понимают это слово (апариграха[7]) как непринятие подарков, объясняя это тем, что их принятие может повлечь за собой кармический долг. Однако это объяснение неадекватно, как становится ясно из рассмотрения способности, которая, как утверждается, развивается при применении этого принципа. Непринятие, доведённое до совершенства, наделяет способностью помнить свои прошлые воплощения.
Чтобы вспомнить свои прошлые жизни, необходимо отдалить сознание и энергию от тела и войти в состояние сверхсознания. Лишь не отождествляясь со своим нынешним телом, душа вспоминает свои прежние воплощения.
«Неприятие» составляет естественную пару с «нестяжательством». Нестяжательство означает непривязанность к тому, что не принадлежит нам, неприятие же означает непривязанность к тому, что мы обычно считаем своей собственностью. Дело в том, что нам на самом деле не принадлежит ничего. Всё ― наши тела, поступки и даже мысли ― принадлежит Господу.
Если в медитации вы настолько полно отдадите себя Богу, что осознаете, что всё принадлежит Ему, то быстро достигнете результатов.
Установка, которую я привёл здесь как четвёртую, у Патанджали, авторитета в этой области, идёт пятой по счёту. Я изменил её порядок лишь для того, чтобы чётко показать естественное различие между нестяжательством и неприятием. С этими двумя понятиями связана большая путаница, которая частично объясняется их разделением в традиционном порядке. Скорее всего, Патанджали поставил неприятие в конец этого списка по другой причине: оно естественным образом подводит к следующей категории установок ― ниямы.
Пятая яма: брахмачарья
Последняя яма, которая в «Афоризмах» Патанджали идёт четвёртой, ― это брахмачарья[8] ― самоконтроль, или, более дословно, «течение с Брахмой (Высочайшим Духом)». Обычно эту установку соотносят с практикой полового воздержания. Однако она имеет более широкое применение. Ибо «брахмачарья» означает контроль над всеми естественными аппетитами, из которых сексуальное желание является самым сильным, но не единственным.
Суть данного утверждения состоит в том, чтобы отождествлять себя с Духом, осознавать себя душой, которая лишь проявляется вовне через тело, не желая больше считать себя личностью, сосредоточенной в телесном осознании себя. Мы должны жить так, чтобы овладеть своими влечениями, а не позволять им владеть нами.
Рекомендация здесь заключается не в крайнем воздержании, хотя полное половое воздержание, по меньшей мере, не исключено. Здесь важно добиваться самоконтроля прежде всего умеренностью и постепенностью, направляя свои усилия на достижение в этом совершенства.
Для достижения неподвластности чувственности искатель духовной истины даже в разгар удовольствия учится направлять ощущение этого удовольствия вверх, в мозг. Он должен стараться ощутить, как это чувственное удовольствие питает его внутреннюю радость в её источнике, в Высшем «Я».
Есть замечательная история о драматурге Джордже Бернарде Шоу, который непреднамеренно привёл наглядный пример этого морального принципа. Однажды на каком-то приёме, когда он сидел в стороне от всех, к нему подошла хозяйка и спросила: «Наслаждаетесь уединением?» ― «Это всё, чем я наслаждаюсь».
Подобным же образом за каждым внешним переживанием мы должны стараться разглядеть радость собственного бытия.
Во время медитации ― особенно ― пытайтесь ощутить поток чистой радости в позвоночнике. Это истинная река крещения, внешним символом которой во многих религиях является обычная река. На самом же деле она ощущается как мощный ток в самой сердцевине позвоночника. Только в ней, и нигде больше, очищается сознание искателя истины.
Многие святые различных вероисповеданий с иронией относились к человеческой потребности заменять внутренние истины внешними символами. Один индийский святой с улыбкой заметил: «О, конечно, правда, что грехи оставляют вас, когда вы совершаете омовение в священной реке Ганг: они сидят на прибрежных деревьях; но, стоит вам только выйти из воды, как они тут же вновь облепляют вас!» Поэтому совершайте омовение в медитативном покое и особенно в реке позвоночника. Вот где вы получите истинное духовное крещение.
Совершенный контроль над всеми своими естественными склонностями наделяет нас неисчерпаемой энергией. Ибо воистину наша энергия и всё, что мы способны выразить в творческом энтузиазме, изливается тем обильнее, чем шире мы раскрываем источники жизни внутри себя.
Ниямы
Как я уже говорил, на пути медитации ― пять ниям, или «предписаний». Это чистоплотность, довольство, самоограничение, самоанализ (самопознание, или интроспекция) и преданность Всевышнему Господу.[9]
Качества эти, опять-таки, требуют более тонкого понимания. Под «чистоплотностью», например, подразумевается сердечная или духовная, а не телесная чистоплотность, хотя, разумеется, это понятие включает и последнюю. «Довольство» ― это не самодовольство, а состояние, в котором следует мужественно встречать самые тяжёлые превратности судьбы. «Самоограничение» ― это не несение внешних аскез, а состояние духовной невовлечённости во всё внешнее. «Интроспекция» (самопознание) ― может показаться, что это обращение вовнутрь, однако это гораздо больше, чем самоанализ. Самоанализ всё же держит ум привязанным к эго, тогда как, прежде всего, подразумевается обращение ума вверх за руководством посредством безмолвного шёпота интуиции. И, наконец, «преданность Всевышнему Господу» ― это преданность, направленная вовнутрь, а не разбрасываемая вовне в религиозных церемониях и ритуалах.
Интересно, что взаимосвязь между пятью ниямами и их противоположностью ― ямами имеет ещё аспект дополнения. Довольство, например, дополняется нестяжательством. Интроспекция (самопознание, самоанализ) имеет естественную взаимосвязь с неприятием. Самоограничение связано с брахмачарьей, чистоплотность ― с ахимсой, а преданность Всевышнему Господу ― с нелживостью.
Позитивным аспектом нестяжательства и способом совершенствования себя в этом качестве является жизнь с настроем на довольство, невзирая ни на какие обстоятельства.
Неприятие, означающее отказ от мысли о том, что мы чем-то обладаем, в качестве позитивного аспекта имеет созерцание бытия, а не небытия, ― т.е. того, чем мы на самом деле являемся, а не того, чем мы не являемся. Санскритское название для этой ниямы ― «свадхьяя». Поскольку «дхьяя» означает «изучение», «познание», то часто это понятие переводят как «изучение писаний». Однако «сва» обозначает «я». Следовательно, более точным переводом этого слова будет «самопознание». А так как все ямы-ниямы более относятся к ментальным качествам, нежели к внешним практикам, то свадхьяя имеет более глубокое значение, чем умственный самоанализ. Это, скорее, обозначение всё более глубокого самоосознания ― процесса, который превосходит ментальную интроспекцию и требует, чтобы мы осознавали самих себя и всё, что нас окружает, в связи с Высшим, божественным «Я». «Постоянно пребывайте в сознании внутреннего «Я»».
С пробуждением этого сознания мы познаём Господа как своё истинное «Я».
Самоограничение, чистоплотность, преданность
«Самоограничение» представляет собой естественное следствие брахмачарьи (самоконтроля), ибо подразумевает настрой на приём энергии, которая прежде направлялась во внешний мир, и всё более усердное перенаправление её на духовный поиск.
«Чистоплотность», естественно, сочетается с ахимсой (ненасилием), ибо лишь отказом от желания проявлять какое бы то ни было насилие по отношению к другим мы развиваем ту прекрасную невинность, которая является самым несомненным признаком внутренне чистого и умиротворённого сердца. Чистоплотность наделяет равнодушием к собственному физическому телу и помогает избавиться от постоянной потребности общения с другими. Необходимость в человеческом общении порождается сознанием обособленности от других. Мысленное приятие обособленности ― это уже, в определенном смысле, акт насилия, поскольку препятствует осознанию единства, составляющего основу жизни. Совершенствованием ненасилия мы достигаем той абсолютной внутренней чистоты, которую и рекомендует нияма чистоплотности.
«Преданность Всевышнему Господу» составляет пару с нелживостью. Совершенная правдивость влечёт за собой нечто большее, чем честность знаменитого признания Джорджа Вашингтона: «Отец, это я срубил вишню».[10] Совершенная правдивость означает безоговорочное признание того, что существует лишь одна реальность ― Бог. Вне Его (или Её) мы не существуем. Преодоление соблазна отложить момент встречи с моментом истины, моментом познания всей правды о себе, ― такая непреложная и абсолютная честность по отношению к самим себе допускает лишь один результат, суть которого заключена в последней нияме: «преданности Всевышнему Господу».
Заключение
Ямы-ниямы чрезвычайно важны для всякого, кто хотел бы беспрепятственно скользить по водам сверхсознания, ибо нет иного пути к Богу, кроме признания этих фундаментальных истин нашей собственной природы.
Хотя описываемые здесь качества определяются мудрецом Патанджали как первые два этапа духовного Пути, вопрос не в том, чтобы довести их до совершенства прежде, чем переходить на более высокие этапы. Совершенство в любом аспекте духовного Пути требует совершенства во всех остальных. Здесь же нас интересует совершенство не дел (абсолютно невозможное в этой относительной Вселенной), а сознания. Подобного совершенства можно достичь лишь в сверхсознательном единении с Божественным.
Храните же покой в своём сердце, даже в труде по совершенствованию себя в правильном духовном поведении. Только внутренним покоем во время внешней активности вы достигнете того высочайшего спокойствия, что лежит за пределами всякой активности.
Медитативная практика
Мудрость приходит из сверхсознания. Именно с этого уровня воистину преображаются наши личности, искореняются наши недостатки и совершенствуются наши добродетели и достоинства.
Успокойте ум в медитации. Сосредоточьте взгляд и внимание в лобной части мозга, в точке между бровями ― местоположении сверхсознания в теле.
Из этого высокого центра сосредоточьтесь на мысли о том, что ваша сила воли динамична, свободна и всегда приносит радость. А теперь погружайте ум в нижнюю часть мозга ― местопребывание подсознания. Подставьте для очищения внутренним светом клубок своих подсознательных желаний и переживаний. Повторяйте себе постоянно, глубоко и спокойно сконцентрировавшись: «Я исполнен радости! Я свободен! Я вечно свободен!»
<<< | СОДЕРЖАНИЕ | >>>
[1] яма (санскр. yama «контроль») и ния́ма (санскр. niyama «заповедь, норма») ― этические ограничения и духовные принципы в индуизме и йоге. Первая и вторая ступени йоги, описанные в Йога-сутрах Патанджали. ― Прим. ред.
[2] Моханда́с Карамча́нд (Маха́тма) Га́нди (1869 ― 1948) ― индийский политический и общественный деятель, один из руководителей и идеологов движения за независимость Индии от Великобритании. ― Прим. ред.
[3] Я немало читал утверждений об эффекте так называемого «мертвого взора» у боксеров и профессиональных убийц.
[4] сатья (санскр. satyá) ― 1. правильный, истинный; действительный, реальный; действенный, надёжный, верный 2. правда, истина; действительность, реальность; клятва, присяга. ― Прим. ред.
[5] астея (санскр. a-stéya) ― противоположность stéya (санскр.) ― кража, воровство. ― Прим. ред.
[6] Это слово часто, но поверхностно переводится как «не-хищение». Вполне разумно потребовать прекращения воровства от вора, но включение подобного требования в число «заповедей» для стоящих на духовном Пути кажется мне нелепым. Поистине редкостью должен быть тот медитирующий, для которого воровство составляло бы серьёзную проблему!
[7] апариграха (санскр. a-parigrahá) ― противоположность parigrahá (санскр.) ― принятие; взятие, овладение чём-л.; выбор, отбор; собственность, имущество. ― Прим. ред.
[8] брахмача́рья (санскр. brahmacaryā) ― буквально «ученик брахмана». Патанджали не определил термин «брахмачарья». Вьяса ― первый комментатор Йога-сутр Патанджали в «Йога бхашье» написал: «Брахмачарья — это контроль (самьяма) скрытых чувств (гупта индрия) и находящегося вблизи (упа-стха)». ― Прим. ред.
[9] соответственно шауча (санскр. shaucha «очищение»; «чистота»), сантоша (санскр. santosha «удовлетворение»), тапас (санскр. tapas «жар», «разогревание», «пыл»), свадхьяя (санскр. swadhyaya «самоизучение») и Ишвара-пранидхана (санскр. Ishwara Praņidhāna «Внимательность к Богу, постоянные мысли о Нем») ― Прим. ред.
[10] История гласит, что молодому Джорджу Вашингтону было около шести лет, когда ему был дан топор, который он с энтузиазмом использовал, чтобы рубить почти всё, что попадалось. Однажды утром он даже искромсал вишневое дерево, в конце концов срубив его. Когда Джордж столкнулся с отцом, он колебался, но сказал: «Я не могу солгать». Он признался в этом проступке. Вместо того, чтобы наказать Джорджа за порчу дерева, его отец сказал, что честность его сына стоит более тысячи деревьев. Эта история должна была стать уроком честности и показать одну из многих предполагаемых добродетелей Вашингтона. Историки сегодня считают её полной фикцией. ― Прим. ред.